Василий Головачев - Русская фантастика 2013_[сборник]
Имбунхе осмелился выглянуть из повозки. Его конвой удалялся по направлению к трактиру. Остался только один охранник, и тот задремал. Ведьмостраж еще раз посмотрел на красное марево и принял решение действовать.
Эти несколько беглых взглядов дали ему всю необходимую информацию. Высокое здание с башнями и шпилем — несомненно, его путь лежал туда. Имбунхе аккуратно обмотал цепь вокруг предплечья, на секунду пожалев о том, что не позволил кузнецу в форте снять с себя ошейник. На это ушло бы драгоценное время.
Затем он выпрыгнул из повозки и ринулся по мостовой к своей цели, на глазах у всех прохожих. Кто-то закричал, кто-то взвизгнул — но дорога перед ним стремительно расчищалась. Никому не хотелось оказаться у него на пути.
Ходить, опираясь на раскрытую ладонь, получается медленно, зато весьма устойчиво. Это хорошо подходит, чтобы разогнаться. Затем пальцы, особенно когтистые, становятся помехой, но инерция уже позволяет использовать для поддержания скорости бег на сжатых кулаках с энергичной работой плечами. Сейчас Имбунхе несся как горилла — он выбрасывал вперед обе руки, опираясь на скрюченные ноги, переносил вес тела на костяшки и затем снова использовал ноги для опоры.
Имбунхе смутно помнил, что это здание со шпилем, почти дворец, называется Приорат. Мэр живет там и оттуда же управляет городом и окрестностями. Компанию ему составляют ученые и высшее чиновничье сословие.
Но Приорат обнесен решетчатой оградой высотой в два человеческих роста. Ворота закрыты и хорошо охраняются.
Ничто не способно остановить тебя, если ты — целеустремленный косматый калека героических пропорций. Не останавливает отсутствие функционирующих ног — не остановит и забор.
Имбунхе припал к земле и оттолкнулся руками изо всех сил, на лету разматывая свою цепь. Он перевернулся в воздухе, запустив ее вверх и вперед, в острия прутьев металлической ограды. Когда его тело врезалось в ограду (та покачнулась и заскрипела), цепь уже крепко запуталась над его головой, позволив подтянуться и осторожно перевалиться через наконечники.
Держась одной рукой за прут, другой Имбунхе высвободил цепь и понял, что не спланировал приземление. Медлить было нельзя. Он спрыгнул, попытавшись приземлиться на ладони. Удар об землю, даже смягченный, отозвался острой болью в раздробленных ногах.
Действо заняло дольше времени, чем он рассчитывал. Когда Имбунхе вновь уверенно встал на руки, его обступила стража.
— Я хочу поговорить с мэром, — сказал он, глядя в землю перед собой и не шевелясь.
Его лаконичность и негромкий, но отчетливо слышимый голос обескуражили охрану. Они замерли, выставив вперед алебарды, словно гончие над зайцем, который неожиданно притворился мертвым.
Заминка не могла сильно растянуться. Имбунхе покосился на красную зарю вдали. Вряд ли они станут долго выжидать. Вряд ли он сам может позволить себе паузу.
Стражники начали сжимать кольцо, но Имбунхе по-прежнему не шевелился, только подтянул к себе цепь.
— Я… — снова заговорил он, и слова застряли у него в горле: внезапный удар булавой в висок поверг его на землю.
Имбунхе был так ошеломлен, что не пытался сопротивляться. Перед глазами все плыло. Он получил еще несколько ударов и пинков, потом его куда-то потащили. Все вокруг словно было покрыто мутной пленкой.
Они напали на него, когда он был беззащитен. Это против правил. Это совершенно не укладывалось в картину мира ведьмостража.
Его прежние хозяева порой бывали жестоки, но они никогда не попытались бы его убить. Так нельзя: ведь он верный слуга, он куда слабее настоящих ведьм, и его смирение — лишнее доказательство их превосходства. Недостойно убивать слабых, что смиренны пред тобою; пусть равные сражаются с равными. Поэтому лишь Имбунхе, и никому другому, суждено не подпускать нечисть ко входу в Кикави.
Любая тварь в ужасе спасется бегством от разгневанного брухо. Но задача ведьмостража — не допустить нарушения покоя своих хозяев. Они доверяют свое спокойствие ручному монстру-калеке, и он не подводит их.
Но эти люди — им все равно. Он был смиренен перед ними, но они напали.
Если для тебя нет разницы между слабым и сильным, покорным и непокорным — чем ты лучше дикого зверя?
Сквозь пелену оглушения калека слышал, как кто-то отдавал приказы страже. Его не убили — вместо этого его потащили куда-то, где свет Тентен не был виден, по коридорам и ступеням наверх. Цепь звенела, струясь следом.
— Очнись. Живой? Ну-ка, — сказал командовавший голос, шлепая его по щекам.
Имбунхе не без усилия открыл глаза. Большая комната с богатым убранством. Он порядком запачкал ковер своей кровью и уличной грязью.
— Это не темница, — промолвил он.
Склонившийся над ним человек отступил и уселся в мягкое кресло. По его роскошному камзолу ведьмостраж понял, что это кто-то из знати. Благородный профиль и блеск просвещенности в глазах. Этот человек знал цену слову и времени. С ним можно и нужно было вести диалог.
— Ты — мэр? — спросил Имбунхе.
Он чувствовал, что кровь на его лице уже успела засохнуть. Значит, времени оставалось все меньше.
— Приор Раньери, герцог де Кастро, — спокойно, но не без некоторой чванливости представился собеседник.
Имбунхе огляделся. Трое стражников. Гобелен на стене покрыт сложным рисунком со множеством мелких деталей — что-то геральдическое, по-видимому. Они находились в личном кабинете мэра.
— Я прошу слова, приор, — выдавил ведьмостраж, пытаясь прийти в себя.
Раньери пожал плечами, рассматривая его из-под полуприкрытых век.
— Ты удостоен этой чести. Потому я и приказал страже не трогать тебя. Твой конвой толком ничего не поведал. Неужто ты воздействовал на их разумы, Имбунхе?
Мысли никак не удавалось привести в порядок.
— Ты проделал огромный путь, что достойно уважения. Я верю, что ты пришел с миром. Поэтому говори.
— Грядет катастрофа, приор, — наконец сказал калека. — Ты обладаешь познаниями в астрономии? В истории?
Герцог кивнул. Только сейчас Имбунхе заметил, что один из стражников намотал на руку конец его цепи.
— Было время, много веков назад… — пробормотал ведьмостраж. — Все было иначе. Почему мы считаем сутки, приор? Что такое сутки? Неужели раньше ночь и день были не вечны?
— Да, маленький калека, — бесстрастно подтвердил Раньери. — Когда-то война между светом и тьмой кипела без перерыва.
— Почему стало так, как сейчас?
Мэр вздохнул. Беседы об истории и религии не входили в его планы.
— Кровопролитная война печалила Владыку Генехена, и он разделил их навеки, — все же ответил он. — Кайкайвилу был низвергнут на дно темного океана, а Тентенвилу — сослана на вершины Анд, чтобы они никогда более не встречались. Согласно сказаниям, конечно.
— Хорошо, хорошо… — с благодарностью закивал Имбунхе. — Так и было, но Генехен покинул Чилоэ, и раз в сто лет Великие Змеи все же снова стали схватываться друг с другом. Космос, ты знаешь о космосе, герцог?
— Куда интереснее то, что о нем знаешь ты, ведьмостраж, — по лицу Раньери пробежала тень улыбки. — На темной половине дают хорошее образование?
— Нельзя дать знания. Их можно только взять.
— Что ж. Тогда сейчас я хочу взять все знания, что у тебя есть.
— Космос, — продолжил Имбунхе. Его сознание наконец прояснилось. — Огромная черная пустота, в которой парит Чилоэ, окруженный звездами, луной и солнцем. Из космического мрака к нам движется красная звезда — и она уже видна в дневном небе. Это знамение, посланное извне самим Генехеном.
— Ты не сообщаешь мне ничего нового, — покачал головой мэр. — Она двигается к горизонту, и мнение астрономов таково: звезда минует Чилоэ, попросту пролетя мимо.
— Нет! — воскликнул калека. — Это иллюзия. Я смотрел в небо над землей сумерек — она падает прямо на планету. Весь наш мир в огромной опасности, сеньор Раньери!
— И подверг его этой опасности кто, лично Владыка Космоса? — усмехнулся герцог.
— И никто иной! Сейчас я понимаю — Генехен созерцал нас все это время и понял, что его прежнее Решение привело к ужасным последствиям. Ваше благоденств’ие здесь покупается дорогой ценой.
— Мир дня процветает, а миру тьмы уготованы кара и вечные муки. Все так, как и должно быть.
— Нет, приор. Изгоняя все, чего вы не понимаете, прочь из виду, блаженствуя за счет чужих страданий, вы оскверняете саму идею абсолютного добра. Послушай, — Имбунхе примолк на мгновение, обдумывая что-то, — если бы Генехен хотел просто уничтожить наш мир, он бы сделал это. Но он послал нам красную звезду как знак, как предупреждение. Мы, все мы, должны внять ему, понять, что это значит, прежде чем случится катастрофа.
Герцог де Кастро пожал плечами. На мгновение Имбунхе показалось, что он смог посеять живительное семя сомнения в собеседнике.
